– Ну да, конечно, – он горделиво задрал нос, – проще всего напридумывать несуществующих вещей. А потом можно умиляться стройности своей теории, не имеющей никаких обоснований. Скорее всего, дело в том, что нам обоим на какой-то момент времени отшибло память.

– Нери! – Миа серьёзно на него посмотрела. – С того момента, как за нами захлопнулась крышка адского аппарата, до того, как те двое ушли, оставив нас здесь, прошло четыре минуты! Четыре, а не сорок!

Нери озадаченно хлопнул себя по лбу. Объяснять что-то этой девчонке было бесполезно: она упорно уплывала от его железных доводов в воображаемые миры. Он присел рядом с Мией, на краешек деревянного сидения. Ветхая конструкция зловеще затрещала, но выдержала их обоих.

– Слушай, ты, вроде, не глупая, – возмутился он, – а говоришь такие вещи. Ну скажи, разве то, что ты пытаешься мне объяснить, укладывается в твою картину мира?

– Иметь фиксированное представление о мире глупо, – Миа покосилась на него в темноте. – Повторюсь: мы не знаем и половины.

Нери ухмыльнулся в полумраке. Надо отдать девчонке должное: она умна, хотя на первый взгляд и не скажешь. И в чём-то она, несомненно, права. Может быть, имеет смысл прервать спор и перевести разговор в менее волнующее русло?

– Зачем ты пошла в медицину с такими замашками? – буркнул Нери. – Изучала бы философию, писала бы трактаты.

Миа напряжённо вздохнула в темноте. Несмотря на то, что она свободно рассуждала о пространственно-временном континууме, столь простой вопрос оказался ей не по зубам.

– Говорю же, так захотели родители, – за какую-то секунду Миа потеряла всю былую уверенность.

– Ты тоже этого хотела? – удивился Нери.

– Я хотела просто куда-нибудь поступить, – призналась Миа. – Если бы мне пришлось принимать решение самой, я просто стояла бы на месте, глазея в потолок. Я не из тех, кто может крушить стены.

– Я тоже не из этой категории, – заметил Нери удручённо. – Думаю, мы с тобой – плохая команда. Ни к единому мнению прийти не можем, ни план действий разработать. Но самое весёлое начнётся, когда ты начнёшь закатывать истерики от голода. Этого я точно не выдержу!

– Ты плохо знаешь меня, – тихо сказала Миа, – я гораздо выносливее, чем ты думаешь.

Через полтора часа голод и жажда атаковали Нери в полную мощь.

Раньше он и представить себе не мог, как сильно может досаждать пустой желудок! Он трижды проклял себя за то, что не заставил себя позавтракать накануне. Тошнота после алкогольных возлияний с отчимом не шла ни в какое сравнение с теми мучениями, что он испытывал сейчас. Голова неистово шла кругом от недостатка глюкозы и отказывалась мыслить. Во рту разверзлась сухая мёртвая пустыня. Язык едва ворочался в этом склепе.

– Я хочу домой, – беспомощно прохрипел Нери, присаживаясь рядом с Мией. Холод, идущий от ветхих стен, безжалостно тряс за плечи, заставляя стучать зубами. Дыхание, вырываясь изо рта, превращалось в клубы белого пара.

Миа зябко подобрала под себя ноги и ещё плотнее запахнула полы пальто. В полумраке её лицо, подсвеченное снизу экраном мультикоммуникатора, казалось обескровленным.

– Я тоже, – произнесла она в ответ. – Не могу представить, как волнуется сейчас моя мама.

– Она, видно, очень тебя любит? – поинтересовался Нери, сглотнув вязкую слюну.

Миа, легко улыбнувшись, пожала плечом. В её глазах сверкнули тёплые искорки. Нери ощутил, как волна приятного жара разливается по его окоченевшим мышцам, наполняя их силой.

– И я стараюсь не расстраивать её, – проговорила она, капризно сопя носом, – я ведь у неё одна. Матерям положено любить своих детей, какие бы глупости они ни совершали. Разве не так?

Щёки Нери болезненно зардели. За грудиной отчаянно заныло, и на этот раз голос подавал отнюдь не голодный желудок. Обиды и разочарования, с таким трудом подавленные, снова вырвались на поверхность водоёма воспоминаний. Он был благодарен темноте за то, что она смогла скрыть его раздосадованное лицо.

– Положено. Но моей это точно невдомёк, – прошептал он, преодолевая предательский слезливый зуд в носу. Нельзя раскисать и пускать розовые сопли! Потеря лишней жидкости, даже в незначительном объёме, может закончиться фатально. – Не удивлюсь, если она вообще не заметит моего отсутствия. Я для неё – пустое место.

– Почему ты так считаешь? – удивилась Миа, откидываясь на жёсткую спинку дивана. Колкие нотки неуместной издёвки пронизывали её голос.

– Я не утверждал бы этого, если бы не знал точно, – сказал Нери. Он уже успел пожалеть о том, что решил ей открыться. – Для неё никогда не существовало ни меня, ни сестры. Все эти годы мы были предоставлены сами себе. И… давай завершим этот разговор, ладно?

– Проблемы, – вздохнула Миа с усмешкой. Растрёпанные косы зловеще засеребрились в свете дисплея. – Всё понятно. Мама не перевела финансовых единичек на более крутой коммуникатор. Плохая мама.

Нери передёрнуло от возмущения и злости. По венам пронёсся разряд молнии. Да как она смеет хамить?! Какое право эта девчонка имеет лезть в неприкосновенную сферу его отношений с матерью?! Мышцы упруго напряглись, прося разрядки. Ладони сжались в кулаки. Ярость зазвенела в голове огромным раскалённым колоколом. Охватило необузданное желание надавать Мии звонких пощёчин. Удержало в колее лишь чёткое осознание того, что он во много раз превосходит её в плане физической силы.

– Заткнись и не смей подавать голоса, если ничего не знаешь, – процедил он сквозь зубы. На языке снова появился знакомый кровавый привкус ярости.

– А что я не так сказала? – искренне изумилась Миа. Её маленькие, почти детские ладошки беззаботно спрятались в рукавах, как в муфте. – Я лишь выдвинула предположение. Типичные подростковые проблемы, мне кажется.

Нери озлобленно зарычал, закатив глаза в потолок. Нет, эта девушка точно была неправа, когда утверждала, что после Перелома все человеческие особи говорят на одном языке. Они с ней уж точно разговаривают на разных!

– Я не подросток, Миа, – отчеканил Нери сурово, – и никогда им не был. Порой мне кажется, что даже детство прошло мимо. Мне никогда не приходило в голову закатывать скандалы из-за некупленного гаджета. Из-за сестры мне пришлось рано повзрослеть, понимаешь?

Миа на мгновение изменилась в лице. Уголки её губ резко опустились, перерезав подбородок мимическими морщинками. Как и тогда, в лечебнице, по роговицам пробежал хищный холодный огонёк. Казалось, она вспомнила нечто, имеющее для неё исключительное значение.

– И это говоришь мне ты? – губы Мии растянулись в едкой ухмылке. – Ты, глупый маленький мальчик? Знай: если твоя мать не уделяла тебе должного внимания, это далеко не самое страшное в жизни. Это – всего лишь засуха. Однажды в твою пустыню придёт дождь, и проблема будет решена.

– Неправда, – возразил Нери. – Бывает пустота, которую невозможно заполнить.